Усадьба Нескучное
В конце XVIII — начале XIX вв. не было в Москве более популярного места, чем Нескучное. Здесь жил граф А. Г. Орлов-Чесменский, который среди пятнадцати «па-реньков» Екатерины II выделялся изумительной мощью и цельностью натуры.
Алексей Орлов родился в 1735 году и в возрасте 14 лет был зачислен в Преобра-
женский полк. 28 июня 1762 года в числе других заговорщиков он помог Екатерине II отнять корону у ее слабоумного мужа алкоголика Петра III. В один день решилась судьба Екатерины II и «стаи екатерининских орлов». Переворот, принесший Екатерине трон, возвысил Орловых. Вскоре Алексей был произведен в секунд-майоры и получил орден Александра Невского. После добровольного отречения Петра Ш от престола Алексею Ор-лову было поручено стеречь и наблюдать за отставным супругом и императором. Вечером 6 июля 1762 года нарочный гонец прискакал из Ропши, где был водворен под караул Петр III и вручил Екатерине пакет с запиской от Л. Орлова. Записку эту нашли после смерти Екатерины II в ее бумагах и сожгли по распоряжению Павла I. В записке А. Орлов клялся о том, что зашиб Петра III до смерти, играя в чехарду и повздорив с ним...
Убийца мужа Екатерины И был щедро награжден вдовицей, быстро утешившейся с Григорием Орловым. Червонцами и бриллиантами был осыпан А. Орлов. В 1766 году он получил в полное владение подмосковные села Остров и Беседы и ежегодный «секретный пансион» в 25 тысяч рублей. Кроме графских титулов, Екатерина II подарила участникам июньского переворота 45 тысяч душ крестьян и 17 млн. рублей деньгами. Это не считая других подачек. В 1767 году А. Орлов отправляется за границу с тайным поручением ознакомиться на месте с положением греков и славян под турецким игом. На путевые расходы и лечение после перенесенной болезни ему было пожаловано 200 ООО рублей. Затем он, рассудку вопреки и наперекор стихиям, был назначен командующим эскадры. Сухопутный мореплаватель неожиданно для всех одержал победу над турецким флотом в Хиосском заливе около Чесменской гавани.
Игривый граф писал после Чесменской виктории веселое письмецо своему братцу, счастливому любовнику императрицы: «Государь-братец, здравствуй. За неприятелем мы пошли, к нему подошли, схватились, сразились, разбили, победили, потопили, сожгли и в пепел обратили. А я, Ваш слуга, здоров. Алексей Орлов». После победы Алексей вернулся в Петербург, и в 1774 году ему организовали новое путешествие в Архипелаг с особым заданием. Екатерина П опасалась возможной наследницы престола княжны Таракановой (внучки Петра I, дочери Елизаветы Петровны от морганатического брака с графом Разумовским — бывшим певчим Алешкой Розумом). Сейчас известно, что эта подлинная Тараканова была пострижена в монахини под именем Досифеи в Ивановский монастырь. Другая княжна Тараканова была авантюристкой, и Екатерине II, в условиях крестьянской войны под предводительством Пугачева, надо было от нее избавиться. И лучшего исполнителя этой операции, чем уже испытанный Алексей Орлов, у Екатерины не было. И Орлов опять сослужил службу «матушке-царице». В Италии, в Ливорно, он вероломным образом заманил на русский фрегат «авантюрьеру» (по выражению Екатерины) Тараканову, влюбившуюся в него. По сведениям прошлого, на фрегате он разыграл кощунственную комедию венчания при помощи шпиона-грека, переряженного попом. После этого соперницу Екатерины II арестовали, увезли в Петербург и по приказанию царицы заключили в Петропавловскую крепость. Здесь она и скончалась, замученная издевательствами тюремщиков, оставив сына от А. Орлова, названного при крещении Александром Чесменским, дослужившегося впоследствии до чина бригадира. Заболевшая чахоткой княжна Тараканова умерла в декабре 1775 года. В народе распространился слух, что она потонула вместе с крысами и мышами в каземате во время наводнения. Известная картина художника Флавицкого изображает эту ее легендарную гибель.
Но звезда Орловых уже закатывается. Входит в силу Потемкин, и чесменский герой в конце 1775 года уходит в отставку — уезжает в Москву vi селится в Нескучном.
Так закончилась служебная карьера А. Орлова и началась его сказочная жизнь в Москве, «в опале». Правда, есть сведения о том, что якобы в 1787 году Екатерина II посетила Орлова в его Нескучном и предложила ему вернуться на службу. Обиженный Орлов не захотел. Он предпочел остаться «первым в деревне», в большой деревне, име- нуемой Москвой, тем более что его брат Григорий в это время был заменен другими фаворитами.
Проходят годы... Екатерину II разбил паралич в уборной, когда она сидела на троне польских королей, превращенном в интимную принадлежность туалета. Воцарился Павел I.
А. Орлов, убийца отца нового императора, присутствует при перенесении праха Петра III из Александро-Невской Лавры в Зимний Дворец. Ему пришлось нести в траурной процессии на подушке императорскую корону, ту самую, которую он сдернул с головы своей жертвы. Павел мстил за своего отца, и А. Орлов после похорон торопливо уезжает за границу. И лишь после того, как заговорщики-гвардейцы задушили Павла I, А. Орлов возвращается в Россию. Он селится, теперь уже окончательно, в Нескучном и в глазах москвичей пользуется исключительной популярностью, так как своей богатырской пышной фигурой, своим богатством, своей былой известностью затмил всех московских вельмож.
О Москве того времени К. М. Батюшков писал так: «Я думаю, что ни один город не имеет малейшего сходства с Москвой. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бедность, набожность и неверие постоянство дедовских времен и ветренность неимоверная — как враждебные стихии в вечном несогласии ,— и составляют сие чудное, безобразное, исполинское целое, которое мы знаем под общим названием: «Москва». Целые пустоши отделяли одну часть города от другой. Рядом с пышными дворцами стояли избушки, крытые лубком и соломой. Большинство улиц утопали в грязи, некоторые мостились хворостом и круглыми бревнами. По приказу Петра I крестьяне, приезжавшие в Москву, должны были привозить для мостовых по 3 камня, не меньше гусиного яйца.
Зимой по праздникам люди сходились на кулачные и палочные бои. По свистку две «стенки» бросались друг на друга и бились жестоко... Многих выносили мертвыми, другие калечились навсегда. Бои организовывались под старым Каменным или Троицким мостом. В кулачных боях принимало участие и высшее дворянское сословие, в том числе и граф Л. Орлов. Перед боем кулачные бойцы обнимались и троекратно целовались.
Чем же славился в Москве А. Орлов, или, как чаще его называли, граф Алехан? Прежде всего своей ИСПОЛИНСКОЙ силой, своей удалью. Он легко свертывал серебряные рубли с портретом «матушки-царицы», гнул подковы, завивал узлами железную кочергу, валил быка за рога, лихо дрался на кулачках, боролся. Дары Екатерины II позволяли Л. Орлову жить в Москве по-царски. Английский путешественник Кларк насчитывал у графа Орлова около 500 слуг.
Его гостеприимство привлекало в графские хоромы всю знатную и незнатную Москву, он часто задавал баснословные пиры на 300—400 персон. В январе у него подавали свежую вишню, в марте — землянику. Его повара того времени обучались кулинарному искусству в Париже. Одним словом, А. Орлов бил рекорды в отношении хлебосольства.
Впрочем, это ему не мешало, когда гости надоедали, выходить на середину зала и кричать им: «Вон!» И гости, не смея обижаться, спешили унести ноги из Нескучного.
От гостей А. Орлов всегда требовал только одного — чтобы все они являлись в мундирах, в военных и дворянских. Терпеть не мог щеголей и модников.
Биограф Л. Орлова — Ушаков — в 1811 году писал: «Дыша, так сказать, русским, граф Алексей Григорьевич любил до старости все отечественные обряды, нравы и веселости. Бойцы, борцы, силачи, песенники, плясуны, скакуны и ездоки на лошадях, словом, все, что только означало мужество, силу, твердость, достоинство и искусство русского, стекалось в дом его в обилии».
Москвичи начала XIX века хорошо помнят те забавы в «в русском духе», которыми их потешал Л. Орлов против своего Нескучного на Калужском поле. В Нескучном был большой конный двор, манеж, беговой круг при входе в Нескучный парк, обсаженный
липами. На нем граф «Алехан» гонял своих знаменитых орловских рысаков, в жилах которых текли крови арабские, английские и фриеландские. Почин кровного конноза-водства был им положен в Москве в 1785 году. В этом году А. Орлов завел в Москве публичные бега и скачки на призы. Еще до этого он выписал из Англии лучших скакунов и из Аравии — редких производителей. По свидетельству знатока истории русского кон-нозаводства П. А. Дубовицкого, орловский рысак был усовершенствован графом А. Ор-ловым по строго задуманному им плану. Искусным сочетанием арабской и английской крови он и получил тип верховой лошади, вроде его знаменитого «Свирепого», который не гнулся под 9-пудовой тушей А. Орлова, когда тот, весь залитый бриллиантами и золотом, торжественно выезжал на московские гулянья.
Любил А. Орлов и псовую охоту, поэтому его слуги много внимания уделяли и собаководству.
Надо отметить и то, что для усиления развлечений А. Орлов первым выписал из Молдавии в Москву цыган. С тех пор зазвенели цыганские гитары в Москве, зазвучали таборные песни цыганок, повелись на Москве любители цыганского пенья, дань восхищения которому отдал и Пушкин, и Толстой, и многие другие.
Привлекали А. Орлова и дикие азиатские развлечения XVII—XVIII вв. При этом следует отметить, что он, в отличие от многих московских вельмож того времени, не стремился к копированию французской культуры, а культивировал старинный русский спорт во всех его формах и сам был» активным участником большинства состязаний, включая и жестокие кулачные бои. Его «голубиная охота» славилась среди московских любителей этого вида спорта. А в Замоскворечье среди купцов по голубиной потехе у него было немало соперников. Его почтовые голуби носили «почту» в далекие вотчины, например, Хатунскую — за 70 верст от Москвы. Известны были своим особым напевом и орловские канарейки. Не было, кажется, ни одной простонародной забавы, которой бы не отдал дани граф А. Орлов.
В 1782 году А. Орлов женился на А. Н. Лопухиной. В 1785 году у него родилась дочь Анна, будущая наследница всего его громадного состояния. Восьми лет она была Уже пожалована званием фрейлины. Современники говорят, что она была красива и унаследовала от отца мощную натуру и атлетическое сложение.
После смерти отца графиня Анна осталась богатой 22-летней невестой — ежегодный доход ее доходил до 1 млн. рублей, брильянты и драгоценности ее ценились в 20 млн. рублей, а недвижимость — в 45 млн. рублей. Неудивительно, что лучшие женихи Москвы и Петербурга мечтали о ее руке и сердце. Однако Анна избрала себе иной жизненный путь. По московским преданиям, граф А. Орлов, умирая в рождественский сочельник, страшно мучился. Дочь Орлова после смерти отца отправилась на богомолье в Киев, а затем в Ростов, где подчинилась влиянию гробового иеромонаха Амфилохия. Когда умер Амфилохий, духовником Анны стал монах Александро-Невской Лавры Фотий, сделавший карьеру при ее помощи. Вскоре Фотий стал монахом новгородского Юрьева монастыря, и Анна купила себе усадьбу у монастыря и поселилась в ней. Она роскошно украсила монастырь, завещала ему громадные суммы и все свои дни проводила в молитвах, в «сугубых» постах.
Современники говорили о ее любви к хитрому монаху-аскету Фотию. Много эпиграмм преследовало ее, и если поверить им, то все же что-то более глубокое выглянет из-за этой любви: какая-то жажда покаяния, моления за чьи-то грехи, какой-то огонь религиозного фанатизма. Точно легла на ее плечи тяжелым грузом вся грешная и великолепная жизнь ее отца. Она не знала покоя: ее жизнь не была ханжеством, обычным в дворянских кругах того времени, она ушла от света, отдала все свое состояние церквам и монастырям.
В одной из церквей новгородского Юрьева монастыря стоят две гробницы с надписями: на одной — «архимандрит Фотий», на другой — «графиня А. А. Орлова-Чесменская». И церковь эта выстроена на средства графини во имя мучеников Фотия и Анны...
Теперь несколько подробнее о самой усадьбе А. Орлова «Нескучное». Строительство ее связано с именем Прокофия Демидова — внука знаменитого основателя металлургических заводов на Урале Никиты Демидова. После сооружения дворца П. Демидов все свое внимание сосредоточил на создании сада со множеством редчайших пород растений. По велению императрицы Екатерины II усадьба затем стала собственностью А. Орлова и его дочери Анны. Л. Орлов построил в Нескучном дом, перестроенный позже под дворец, целый ряд павильонов, беседок и мостов в парке. Для своих празднеств он соорудил воздушный, или открытый театр, где давались патриотические аллегории на фоне естественных декораций. В соответствии с характером А. Орлова это были шумные, воинственные представления, прославлявшие Петра I, Екатерину II, ее славных сподвижников и среди них, конечно, и самого Орлова-Чесменского. Кроме садовых по-строек, Орлов окружил свою усадьбу обширными службами, конюшнями, выстроил манеж и оранжереи.
Англичанин Кокс, посетивший Москву в последнее десятилетие XVIII века, так описывал Нескучное: «Дом находился на краю города, на возвышенном месте, из него очень хороший вид на Москву и окрестности. Вокруг него расположено много отдельных зданий. Помещения служащих, конюшни, берейторская школа и другие здания построены из булыжника; фундамент и нижний этаж графских хором также из булыжника, верх же деревянный и выкрашен в зеленую краску». Это необычайное зеленое жилище А. Орлова своей неподобающей скромностью вызывало сетования Екатерины II, посетившей в 1787 году графа в Нескучном. В начале XIX века вспоминается уже два барских дома в Нескучном; старый, в котором обычно жил граф А. Орлов (отошел потом под городскую больницу), и новый, перестроенный впоследствии под Александрийский дворец по желанию Николая I и в честь его супруги Александры Федоровны. Сад Нескучного при графе Д. Орлове был усеян беседками, «гротесками», мостами, искусственными обрывами, храмами и т. п. Часть построек была облицована березовой корой. С переходом Нескучного в Дворцовое ведомство все эти садовые затеи стали разрушаться.
После смерти А. Орлова в 1807 году Нескучное, заброшенное его наследницей, постепенно пустело и глохло, теряло свое прежнее величие. Более того, в конце 20-х годов оно стало пользоваться дурной репутацией в дворянских кругах и служило для прогулок «купеческих сынков в длинных сюртуках и шалевых жилетах и замоскворецких франтов в венгерках здесь прогуливались «не очень ловкие, но зато чрезвычайно развязные барышни в купавинских шалях, накинутых на одно плечо... Вокруг трактира пахло пуншем, по аллеям раздавалось щелканье каленых орехов, хохот, громкие разговоры, разумеется, на русском языке, но с примесью французских слов нижегородского наречия...» Здесь же часто останавливались цыганские таборы.
Николай I, вскоре после восшествия на престол, приобрел Нескучное в казну у А. А. Орловой-Чесменской за 800 тыс. рублей, и начались обширные перестройки по проектам архитекторов Мироновского и Тюрина. Усадьбе был придан слишком строгий, официальный облик. Идиллическая усадьба, «приют муз и граций», стала парадным, торжественным дворцом, и величие придворного этикета изгнало из Нескучного все меч-тательное и поэтическое. Около дворца выстроили гауптвахту; всюду потянулись цепи на столбах, отмечающие двор и дорожки. Александрийский дворец по своей архитектуре после перестройки нельзя назвать удачным, он скорее выражает упадок стиля николаевской эпохи. В архитектуре дворца по стилю нашло выражение соединение итальянского ренессанса с ампиром. Но в целом Нескучное является крупнейшим и лучшим созданием николаевской архитектуры в Москве.
Все современники А. Орлова и последующих лет особенно восхищались прекрасным английским парком Нескучного. Гуляешь по саду и не знаешь, где кончается есте-
ственная природа и где начинаются вырытые крепостными крестьянами искусственные овраги и насыпные холмы. Один из исследователей истории Нескучного писал: «...Зна-менитый Нескучный сад является одним из великолепнейших образцов садового искусства и может соперничать со многими образцовыми парками, если не размерами, то по своему художественному расположению и планировке, в которой искусство человека, не насилуя природы, только подчеркивало естественную красоту». Разбивкой сада в английском стиле много занимался известный садовник того времени Пельцель. В Нескучном было собрано около 4500 видов растений. Настоящим украшением Нескучного сада является существующий и ныне очаровательный «летний домик» над обрывом высокого берега реки. В «летнем домике» во всей его архитектуре — удивительная жизнерадостность, стройность форм, воздушность и изумительная пропорция частей. Очень хороши уютные балконы за колоннами, тянущиеся по обоим фасадам. За «летним домиком» — неглубокий овраг, где когда-то был устроен очень красивый пруд. На берегу пруда был изящный павильон в классическом стиле. Здесь Александр II устроил себе ванну, куда была проведена вода из реки. Пруд доходил до самого портика, так что из ванны можно было прямо окунуться в него. В пруд была напущена разная рыба, которую кормили по звонку. Это место носило название «ванны».
Во времена Екатерины II был придворный часовщик Медокса. В Нескучном саду он сделал удивительно занятные часы с музыкой, движущимися фигурками и каскадами, где струи воды изумительно верно изображали вертящиеся крученые хрустальные палочки.
Можно только позавидовать изобретательности умельцев того времени, создавших прекрасную идиллическую жемчужину Нескучного, и в то же время выразить сожаление по поводу того, что мы не сумели сохранить все это для потомков.
В годы после революции 1917 года Нескучное использовалось в разных целях. На территории сада в 20-е годы функционировала Сельскохозяйственная выставка, в Алек-сандрийском дворце находился музей мебели и бронзы проявления стиля «ампир» в России, в огромном манеже действовал музей старинных золоченых экипажей — шедевров искусства ХVШ века. В 1928 году в Нескучном саду открыли Парк культуры и отдыха (большая его часть отошла ныне к Центральному парку культуры и отдыха им. A.M. Горь-кого). Александрийский дворец с 1934 года занимает Академия наук.
Другие новости по теме:
Алексей Орлов родился в 1735 году и в возрасте 14 лет был зачислен в Преобра-
женский полк. 28 июня 1762 года в числе других заговорщиков он помог Екатерине II отнять корону у ее слабоумного мужа алкоголика Петра III. В один день решилась судьба Екатерины II и «стаи екатерининских орлов». Переворот, принесший Екатерине трон, возвысил Орловых. Вскоре Алексей был произведен в секунд-майоры и получил орден Александра Невского. После добровольного отречения Петра Ш от престола Алексею Ор-лову было поручено стеречь и наблюдать за отставным супругом и императором. Вечером 6 июля 1762 года нарочный гонец прискакал из Ропши, где был водворен под караул Петр III и вручил Екатерине пакет с запиской от Л. Орлова. Записку эту нашли после смерти Екатерины II в ее бумагах и сожгли по распоряжению Павла I. В записке А. Орлов клялся о том, что зашиб Петра III до смерти, играя в чехарду и повздорив с ним...
Убийца мужа Екатерины И был щедро награжден вдовицей, быстро утешившейся с Григорием Орловым. Червонцами и бриллиантами был осыпан А. Орлов. В 1766 году он получил в полное владение подмосковные села Остров и Беседы и ежегодный «секретный пансион» в 25 тысяч рублей. Кроме графских титулов, Екатерина II подарила участникам июньского переворота 45 тысяч душ крестьян и 17 млн. рублей деньгами. Это не считая других подачек. В 1767 году А. Орлов отправляется за границу с тайным поручением ознакомиться на месте с положением греков и славян под турецким игом. На путевые расходы и лечение после перенесенной болезни ему было пожаловано 200 ООО рублей. Затем он, рассудку вопреки и наперекор стихиям, был назначен командующим эскадры. Сухопутный мореплаватель неожиданно для всех одержал победу над турецким флотом в Хиосском заливе около Чесменской гавани.
Игривый граф писал после Чесменской виктории веселое письмецо своему братцу, счастливому любовнику императрицы: «Государь-братец, здравствуй. За неприятелем мы пошли, к нему подошли, схватились, сразились, разбили, победили, потопили, сожгли и в пепел обратили. А я, Ваш слуга, здоров. Алексей Орлов». После победы Алексей вернулся в Петербург, и в 1774 году ему организовали новое путешествие в Архипелаг с особым заданием. Екатерина П опасалась возможной наследницы престола княжны Таракановой (внучки Петра I, дочери Елизаветы Петровны от морганатического брака с графом Разумовским — бывшим певчим Алешкой Розумом). Сейчас известно, что эта подлинная Тараканова была пострижена в монахини под именем Досифеи в Ивановский монастырь. Другая княжна Тараканова была авантюристкой, и Екатерине II, в условиях крестьянской войны под предводительством Пугачева, надо было от нее избавиться. И лучшего исполнителя этой операции, чем уже испытанный Алексей Орлов, у Екатерины не было. И Орлов опять сослужил службу «матушке-царице». В Италии, в Ливорно, он вероломным образом заманил на русский фрегат «авантюрьеру» (по выражению Екатерины) Тараканову, влюбившуюся в него. По сведениям прошлого, на фрегате он разыграл кощунственную комедию венчания при помощи шпиона-грека, переряженного попом. После этого соперницу Екатерины II арестовали, увезли в Петербург и по приказанию царицы заключили в Петропавловскую крепость. Здесь она и скончалась, замученная издевательствами тюремщиков, оставив сына от А. Орлова, названного при крещении Александром Чесменским, дослужившегося впоследствии до чина бригадира. Заболевшая чахоткой княжна Тараканова умерла в декабре 1775 года. В народе распространился слух, что она потонула вместе с крысами и мышами в каземате во время наводнения. Известная картина художника Флавицкого изображает эту ее легендарную гибель.
Но звезда Орловых уже закатывается. Входит в силу Потемкин, и чесменский герой в конце 1775 года уходит в отставку — уезжает в Москву vi селится в Нескучном.
Так закончилась служебная карьера А. Орлова и началась его сказочная жизнь в Москве, «в опале». Правда, есть сведения о том, что якобы в 1787 году Екатерина II посетила Орлова в его Нескучном и предложила ему вернуться на службу. Обиженный Орлов не захотел. Он предпочел остаться «первым в деревне», в большой деревне, име- нуемой Москвой, тем более что его брат Григорий в это время был заменен другими фаворитами.
Проходят годы... Екатерину II разбил паралич в уборной, когда она сидела на троне польских королей, превращенном в интимную принадлежность туалета. Воцарился Павел I.
А. Орлов, убийца отца нового императора, присутствует при перенесении праха Петра III из Александро-Невской Лавры в Зимний Дворец. Ему пришлось нести в траурной процессии на подушке императорскую корону, ту самую, которую он сдернул с головы своей жертвы. Павел мстил за своего отца, и А. Орлов после похорон торопливо уезжает за границу. И лишь после того, как заговорщики-гвардейцы задушили Павла I, А. Орлов возвращается в Россию. Он селится, теперь уже окончательно, в Нескучном и в глазах москвичей пользуется исключительной популярностью, так как своей богатырской пышной фигурой, своим богатством, своей былой известностью затмил всех московских вельмож.
О Москве того времени К. М. Батюшков писал так: «Я думаю, что ни один город не имеет малейшего сходства с Москвой. Здесь роскошь и нищета, изобилие и крайняя бедность, набожность и неверие постоянство дедовских времен и ветренность неимоверная — как враждебные стихии в вечном несогласии ,— и составляют сие чудное, безобразное, исполинское целое, которое мы знаем под общим названием: «Москва». Целые пустоши отделяли одну часть города от другой. Рядом с пышными дворцами стояли избушки, крытые лубком и соломой. Большинство улиц утопали в грязи, некоторые мостились хворостом и круглыми бревнами. По приказу Петра I крестьяне, приезжавшие в Москву, должны были привозить для мостовых по 3 камня, не меньше гусиного яйца.
Зимой по праздникам люди сходились на кулачные и палочные бои. По свистку две «стенки» бросались друг на друга и бились жестоко... Многих выносили мертвыми, другие калечились навсегда. Бои организовывались под старым Каменным или Троицким мостом. В кулачных боях принимало участие и высшее дворянское сословие, в том числе и граф Л. Орлов. Перед боем кулачные бойцы обнимались и троекратно целовались.
Чем же славился в Москве А. Орлов, или, как чаще его называли, граф Алехан? Прежде всего своей ИСПОЛИНСКОЙ силой, своей удалью. Он легко свертывал серебряные рубли с портретом «матушки-царицы», гнул подковы, завивал узлами железную кочергу, валил быка за рога, лихо дрался на кулачках, боролся. Дары Екатерины II позволяли Л. Орлову жить в Москве по-царски. Английский путешественник Кларк насчитывал у графа Орлова около 500 слуг.
Его гостеприимство привлекало в графские хоромы всю знатную и незнатную Москву, он часто задавал баснословные пиры на 300—400 персон. В январе у него подавали свежую вишню, в марте — землянику. Его повара того времени обучались кулинарному искусству в Париже. Одним словом, А. Орлов бил рекорды в отношении хлебосольства.
Впрочем, это ему не мешало, когда гости надоедали, выходить на середину зала и кричать им: «Вон!» И гости, не смея обижаться, спешили унести ноги из Нескучного.
От гостей А. Орлов всегда требовал только одного — чтобы все они являлись в мундирах, в военных и дворянских. Терпеть не мог щеголей и модников.
Биограф Л. Орлова — Ушаков — в 1811 году писал: «Дыша, так сказать, русским, граф Алексей Григорьевич любил до старости все отечественные обряды, нравы и веселости. Бойцы, борцы, силачи, песенники, плясуны, скакуны и ездоки на лошадях, словом, все, что только означало мужество, силу, твердость, достоинство и искусство русского, стекалось в дом его в обилии».
Москвичи начала XIX века хорошо помнят те забавы в «в русском духе», которыми их потешал Л. Орлов против своего Нескучного на Калужском поле. В Нескучном был большой конный двор, манеж, беговой круг при входе в Нескучный парк, обсаженный
липами. На нем граф «Алехан» гонял своих знаменитых орловских рысаков, в жилах которых текли крови арабские, английские и фриеландские. Почин кровного конноза-водства был им положен в Москве в 1785 году. В этом году А. Орлов завел в Москве публичные бега и скачки на призы. Еще до этого он выписал из Англии лучших скакунов и из Аравии — редких производителей. По свидетельству знатока истории русского кон-нозаводства П. А. Дубовицкого, орловский рысак был усовершенствован графом А. Ор-ловым по строго задуманному им плану. Искусным сочетанием арабской и английской крови он и получил тип верховой лошади, вроде его знаменитого «Свирепого», который не гнулся под 9-пудовой тушей А. Орлова, когда тот, весь залитый бриллиантами и золотом, торжественно выезжал на московские гулянья.
Любил А. Орлов и псовую охоту, поэтому его слуги много внимания уделяли и собаководству.
Надо отметить и то, что для усиления развлечений А. Орлов первым выписал из Молдавии в Москву цыган. С тех пор зазвенели цыганские гитары в Москве, зазвучали таборные песни цыганок, повелись на Москве любители цыганского пенья, дань восхищения которому отдал и Пушкин, и Толстой, и многие другие.
Привлекали А. Орлова и дикие азиатские развлечения XVII—XVIII вв. При этом следует отметить, что он, в отличие от многих московских вельмож того времени, не стремился к копированию французской культуры, а культивировал старинный русский спорт во всех его формах и сам был» активным участником большинства состязаний, включая и жестокие кулачные бои. Его «голубиная охота» славилась среди московских любителей этого вида спорта. А в Замоскворечье среди купцов по голубиной потехе у него было немало соперников. Его почтовые голуби носили «почту» в далекие вотчины, например, Хатунскую — за 70 верст от Москвы. Известны были своим особым напевом и орловские канарейки. Не было, кажется, ни одной простонародной забавы, которой бы не отдал дани граф А. Орлов.
В 1782 году А. Орлов женился на А. Н. Лопухиной. В 1785 году у него родилась дочь Анна, будущая наследница всего его громадного состояния. Восьми лет она была Уже пожалована званием фрейлины. Современники говорят, что она была красива и унаследовала от отца мощную натуру и атлетическое сложение.
После смерти отца графиня Анна осталась богатой 22-летней невестой — ежегодный доход ее доходил до 1 млн. рублей, брильянты и драгоценности ее ценились в 20 млн. рублей, а недвижимость — в 45 млн. рублей. Неудивительно, что лучшие женихи Москвы и Петербурга мечтали о ее руке и сердце. Однако Анна избрала себе иной жизненный путь. По московским преданиям, граф А. Орлов, умирая в рождественский сочельник, страшно мучился. Дочь Орлова после смерти отца отправилась на богомолье в Киев, а затем в Ростов, где подчинилась влиянию гробового иеромонаха Амфилохия. Когда умер Амфилохий, духовником Анны стал монах Александро-Невской Лавры Фотий, сделавший карьеру при ее помощи. Вскоре Фотий стал монахом новгородского Юрьева монастыря, и Анна купила себе усадьбу у монастыря и поселилась в ней. Она роскошно украсила монастырь, завещала ему громадные суммы и все свои дни проводила в молитвах, в «сугубых» постах.
Современники говорили о ее любви к хитрому монаху-аскету Фотию. Много эпиграмм преследовало ее, и если поверить им, то все же что-то более глубокое выглянет из-за этой любви: какая-то жажда покаяния, моления за чьи-то грехи, какой-то огонь религиозного фанатизма. Точно легла на ее плечи тяжелым грузом вся грешная и великолепная жизнь ее отца. Она не знала покоя: ее жизнь не была ханжеством, обычным в дворянских кругах того времени, она ушла от света, отдала все свое состояние церквам и монастырям.
В одной из церквей новгородского Юрьева монастыря стоят две гробницы с надписями: на одной — «архимандрит Фотий», на другой — «графиня А. А. Орлова-Чесменская». И церковь эта выстроена на средства графини во имя мучеников Фотия и Анны...
Теперь несколько подробнее о самой усадьбе А. Орлова «Нескучное». Строительство ее связано с именем Прокофия Демидова — внука знаменитого основателя металлургических заводов на Урале Никиты Демидова. После сооружения дворца П. Демидов все свое внимание сосредоточил на создании сада со множеством редчайших пород растений. По велению императрицы Екатерины II усадьба затем стала собственностью А. Орлова и его дочери Анны. Л. Орлов построил в Нескучном дом, перестроенный позже под дворец, целый ряд павильонов, беседок и мостов в парке. Для своих празднеств он соорудил воздушный, или открытый театр, где давались патриотические аллегории на фоне естественных декораций. В соответствии с характером А. Орлова это были шумные, воинственные представления, прославлявшие Петра I, Екатерину II, ее славных сподвижников и среди них, конечно, и самого Орлова-Чесменского. Кроме садовых по-строек, Орлов окружил свою усадьбу обширными службами, конюшнями, выстроил манеж и оранжереи.
Англичанин Кокс, посетивший Москву в последнее десятилетие XVIII века, так описывал Нескучное: «Дом находился на краю города, на возвышенном месте, из него очень хороший вид на Москву и окрестности. Вокруг него расположено много отдельных зданий. Помещения служащих, конюшни, берейторская школа и другие здания построены из булыжника; фундамент и нижний этаж графских хором также из булыжника, верх же деревянный и выкрашен в зеленую краску». Это необычайное зеленое жилище А. Орлова своей неподобающей скромностью вызывало сетования Екатерины II, посетившей в 1787 году графа в Нескучном. В начале XIX века вспоминается уже два барских дома в Нескучном; старый, в котором обычно жил граф А. Орлов (отошел потом под городскую больницу), и новый, перестроенный впоследствии под Александрийский дворец по желанию Николая I и в честь его супруги Александры Федоровны. Сад Нескучного при графе Д. Орлове был усеян беседками, «гротесками», мостами, искусственными обрывами, храмами и т. п. Часть построек была облицована березовой корой. С переходом Нескучного в Дворцовое ведомство все эти садовые затеи стали разрушаться.
После смерти А. Орлова в 1807 году Нескучное, заброшенное его наследницей, постепенно пустело и глохло, теряло свое прежнее величие. Более того, в конце 20-х годов оно стало пользоваться дурной репутацией в дворянских кругах и служило для прогулок «купеческих сынков в длинных сюртуках и шалевых жилетах и замоскворецких франтов в венгерках здесь прогуливались «не очень ловкие, но зато чрезвычайно развязные барышни в купавинских шалях, накинутых на одно плечо... Вокруг трактира пахло пуншем, по аллеям раздавалось щелканье каленых орехов, хохот, громкие разговоры, разумеется, на русском языке, но с примесью французских слов нижегородского наречия...» Здесь же часто останавливались цыганские таборы.
Николай I, вскоре после восшествия на престол, приобрел Нескучное в казну у А. А. Орловой-Чесменской за 800 тыс. рублей, и начались обширные перестройки по проектам архитекторов Мироновского и Тюрина. Усадьбе был придан слишком строгий, официальный облик. Идиллическая усадьба, «приют муз и граций», стала парадным, торжественным дворцом, и величие придворного этикета изгнало из Нескучного все меч-тательное и поэтическое. Около дворца выстроили гауптвахту; всюду потянулись цепи на столбах, отмечающие двор и дорожки. Александрийский дворец по своей архитектуре после перестройки нельзя назвать удачным, он скорее выражает упадок стиля николаевской эпохи. В архитектуре дворца по стилю нашло выражение соединение итальянского ренессанса с ампиром. Но в целом Нескучное является крупнейшим и лучшим созданием николаевской архитектуры в Москве.
Все современники А. Орлова и последующих лет особенно восхищались прекрасным английским парком Нескучного. Гуляешь по саду и не знаешь, где кончается есте-
ственная природа и где начинаются вырытые крепостными крестьянами искусственные овраги и насыпные холмы. Один из исследователей истории Нескучного писал: «...Зна-менитый Нескучный сад является одним из великолепнейших образцов садового искусства и может соперничать со многими образцовыми парками, если не размерами, то по своему художественному расположению и планировке, в которой искусство человека, не насилуя природы, только подчеркивало естественную красоту». Разбивкой сада в английском стиле много занимался известный садовник того времени Пельцель. В Нескучном было собрано около 4500 видов растений. Настоящим украшением Нескучного сада является существующий и ныне очаровательный «летний домик» над обрывом высокого берега реки. В «летнем домике» во всей его архитектуре — удивительная жизнерадостность, стройность форм, воздушность и изумительная пропорция частей. Очень хороши уютные балконы за колоннами, тянущиеся по обоим фасадам. За «летним домиком» — неглубокий овраг, где когда-то был устроен очень красивый пруд. На берегу пруда был изящный павильон в классическом стиле. Здесь Александр II устроил себе ванну, куда была проведена вода из реки. Пруд доходил до самого портика, так что из ванны можно было прямо окунуться в него. В пруд была напущена разная рыба, которую кормили по звонку. Это место носило название «ванны».
Во времена Екатерины II был придворный часовщик Медокса. В Нескучном саду он сделал удивительно занятные часы с музыкой, движущимися фигурками и каскадами, где струи воды изумительно верно изображали вертящиеся крученые хрустальные палочки.
Можно только позавидовать изобретательности умельцев того времени, создавших прекрасную идиллическую жемчужину Нескучного, и в то же время выразить сожаление по поводу того, что мы не сумели сохранить все это для потомков.
В годы после революции 1917 года Нескучное использовалось в разных целях. На территории сада в 20-е годы функционировала Сельскохозяйственная выставка, в Алек-сандрийском дворце находился музей мебели и бронзы проявления стиля «ампир» в России, в огромном манеже действовал музей старинных золоченых экипажей — шедевров искусства ХVШ века. В 1928 году в Нескучном саду открыли Парк культуры и отдыха (большая его часть отошла ныне к Центральному парку культуры и отдыха им. A.M. Горь-кого). Александрийский дворец с 1934 года занимает Академия наук.
Другие новости по теме:
