Архитектор Николай Александрович Львов - "Гений вкуса"
Н. А. Львов, сын небогатого дворянина, родился в 1751 году в родовом имении Черенчицы (ныне село Никольское) в Торжокском уезде Тверской губернии. Дома получил весьма скудное образование: «лепетал несколько слов французских, по-русски писать почти не умел». Рано лишившись отца, вынужден был самостоятельно прокладывать себе дорогу в жизнь и шестнадцати лет отправился в Петербург, на военную службу. Поступил в бомбардирскую роту Измайловского полка, обучался в полковой школе. Здесь впервые получил систематическое образование, увлекся литературой и искусством, много читал. Большое влияние на него оказали своим творчеством итальянские поэты эпохи Возрождения и французские философы и просветители Вольтер, Монтескье, Руссо.
Значительно расширили его кругозор и путешествия за границу (Франция, Голландия, Германия, Бельгия). Там он почти ежедневно бывал на концертах, посещал театры, картинные галереи и музеи, осматривал знаменитые архитектурные ансамбли.
Общая эрудиция и прекрасное владение несколькими иностранными языками определили его дальнейшую службу и судьбу. При содействии крупного дипломата П. В. Бакунина он поступил в Коллегию иностранных дел. В конце 70-х годов знакомится с поэтом Г. Р. Державиным и становится даже его родственником (овдовевший Державин женился на свояченице Н. А. Львова). В 1779 году под наблюдением Державина в Петербурге велась перестройка дома общего собрания в Сенате. Для его украшения Н. А. Львов составил сюжеты барельефов, выполненных Рашеттом. В это же время образовался Державинский кружок, членами которого стали Г. Р. Державин, В. В. Капнист, Н. А. Львов, И. И. Хемницер, А. В. Храповицкий, М. Н. Муравьев, А. М. Бакунин и А. Н. Оленин. К кружку примкнули также два выдающихся художника — Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский. Душой этого замечательного коллектива вскоре стал Н. А. Львов, считавшийся «гением вкуса, утверждавшим произведения друзей своею печатью». Высоко ценя Николая Александровича, Державин дал ему такую характеристику: «Он был исполнен ума и знаний, любил науки и художества и отличался тонким и возвышенным вкусом, по которому никакой недостаток и никакое превосходство в художественном или словесном произведении укрыться от него не могло. Люди, словесностью, разными художествами и даже мастерствами занимающиеся, часто прибегали к нему на совещание и часто приговор его превращали себе в закон...»
Около 1780 года Н. А. Львов тайно обвенчался с М. А. Дьяковой — тайно, потому что ее родители не соглашались на этот брак (позже все-таки признали его).
В 80-е годы в полную силу развернулось многогранное дарование Н. А. Львова. В 1780-м получили официальное утверждение его проекты Иосифовского собора в Могилеве и Невских ворот Петропавловской крепости, через два года — проект Почтамта в Петербурге, в 1785 году — Борисоглебского собора в Торжке. К 80-м годам относятся проектирование и строительство ряда усадебных сооружений; церкви и колокольни в Арпачеве и в селе Александровском, церкви села Мурина, дома, мавзолея и хозяйственных построек в Никольском (Черенчицах), ансамбля Александровой дачи близ Павловска, дома в Райке-Знаменском, Летнего домика в Ляличах, проекты Выборгской, Валдайской и Колыванской церквей и ряда жилых домов в Петербурге и Москве и, наконец, проекты здания Кабинета и Казанского собора в Петербурге. Имя И. А. Львова становится столь известным в архитектурных кругах, что в январе 1786 года Совет Академии художеств присуждает ему звание почетного члена Академии. К этому времени он уже состоял членом Российской Академии и как крупный деятель в области литературы (с 1783 года).
Николай Александрович плодотворно занимался и вопросами экономики государственного хозяйства, в частности изысканием новых видов топлива. Он глубоко интересовался сельским хозяйством и состоял членом Вольно-экономического общества. Им подготовлены специальные книги о сельском хозяйстве, в которых рассматривались вопросы сбережения лесов и их посева, земледелия вообще, хмелеводства, садов и пр.
Занимался И. А. Львов и коммерческой деятельностью. Совместно с Державиным он создал предприятие по торговле хлебом, а позднее стал и владельцем пивоваренного завода в Петербурге.
Кроме перечисленных дарований и увлечений, он обладал еще незаурядными спо-собностями рисовальщика и гравера, был собирателем и исследователем русской народной песни, рудоискателем, механиком, изобретателем.
Архитектурное творчество Н. А. Львова оказало огромное влияние на развитие русского классицизма, и некоторые его архитектурные замыслы легли в основу произведений современных ему и позднейших русских зодчих. Интересно и то, что ремеслу своему из строительного искусства он не обучался в академиях и вопрос о его архитектурном образовании до сих пор остается открытым. Бесспорно лишь то, что это — человек, щедро одаренный природой. Но в то же время он обладал огромной работоспособностью и неиссякаемым стремлением к самообразованию. Большое значение сыграло его знакомство с крупнейшими памятниками мировой архитектуры. Н. А. Львов, как выражались его современники, «везде все видел, замечал, записывал, рисовал...»
Ко второй половине XVIII века относится появление большого количества усадебных комплексов в живописных местах Верхневолжья. И наиболее значительные из них в художественном плане связаны с именем Н. А. Львова — архитектора, являвшегося одним из наиболее ярких выразителей стиля зрелого классицизма в русской архитектуре.
Особенно много он строил в Тверской области. Строгие формы наряду с причудливой фантазией, тщательная продуманность функционального назначения здания и вместе с тем яркий, весьма своеобразный художественный образ — таковы отличительные черты творчества этого великолепного мастера. Сказанное прежде всего следует отнести к памятникам усадебного искусства, где П. А. Львов показал себя не только как первоклассный архитектор, но и как талантливый паркостроитель.
В начале 90-х годов XVIII века Н. А. Львов оставил службу и поселился в Никольском-Черенчицах, где занялся сельским хозяйством и литературой.
Великолепный комплекс усадьбы «Знаменское-Раек» (Торжокский район) включает в себя весьма внушительный ансамбль с овальным парадным двором, опоясанным колоннадой, и пейзажный парк (1787—1799). Архитектура дворца с портиками на высоких подиумах и бельведером-ротондой, безукоризненно пропорциональная и геометрически ясная, говорит об увлечении Н. А. Львова творчеством и теоретическим наследием итальянского зодчего эпохи Возрождения А. Палладио. На втором этаже хорошо сохранилась торжественная анфилада залов, украшенных живописными панно, росписями, выполненными в технике гризайль, лепным убранством. К сожалению, почти ничего не осталось от некогда многочисленных павильонов усадьбы.
В круг произведений Н. А. Львова включаются и некоторые сооружения усадьбы Прямухино (Кувшиновский район Тверской области), принадлежавшей с 1779 года Л. П. Бакуниной, тетке жены Николая Александровича. Сын ее А. М. Бакунин был другом Н. А. Львова и членом литературного Державинского кружка. К «господскому деревянному с плодовитым садом дому» по проекту Н. А. Львова были пристроены два каменных флигеля с портиками и традиционным ордером колонн. В одном из флигелей находилась домовая церковь, в другом — кухня с погребами. Н. А. Львову принадлежит также проект церкви в Прямухине, построенной уже после смерти зодчего. Здание церкви было закончено в 1826 году, а освящение совершено лишь в 1836-м.
Архитектурная деятельность Н. А. Львова связана и с Петербургом с его пригородами. Его первые работы здесь часто выполнялись по заказу Екатерины П. Николай Александрович создал архитектурный ансамбль Александровой дачи вблизи Павловска. Дача па замыслу императрицы предназначалась ее внуку Александру и должна была стать не только местом увеселения и отдыха, но и служить воспитательным целям, чему способствовали архитектурные средства. Зодчий с большим мастерством использовал топографические особенности участка в строительстве храма и пруда. С его именем связано и создание на пруду... небольшого флота. В 1782 году Екатерина II даже подарила Н. А. Львову перстень стоимостью в 2000 рублей «за сделанные им очень красивые модели кораблей и другие небольшие работы для великих князей».
С именем Николая Александровича связаны также загородное имение А. А. Вяземского — Александровское на Шлиссельбургском шоссе, застройка бывшей мызы графов Воронцовых Мурино (Санкт-Петербургская губерния), усадьба поэта Г. Р. Державина в селе Званка Новгородской губернии.
Среди подмосковных усадеб творчеству Львова принадлежат два замечательных ансамбля — Вороново и Введенское.
Усадьба Вороново находится в 20 километрах от г. Подольска. Возникла она еще в XVI веке, однако подлинный ее расцвет относится к концу XVIII века, когда владелец А. И. Воронцов поручил Н. А. Львову строительство нового трехэтажного дома. В 1880 году усадьба была приобретена Ф. В. Растопчиным и представляла собой, по выражению мадам де Сталь, «одно из самых приятных загородных поместий». В 1812 году дом горел и в дальнейшем неоднократно перестраивался. В результате дворец, построенный Н. А. Львовым, не сохранился.
В усадьбе Введенское (Звенигородский район Московской области) с большим искусством использованы также особенности местности, связанные с положением участка на возвышенности, с которой открывался вид на долину реки Москвы, древний город Звенигород и Саввин-Сторожевский монастырь. Жилой усадебный комплекс первоначально состоял из прямоугольного, в плане, двухэтажного центрального корпуса с боковыми флигелями, соединенными с ним открытыми галереями-колоннадами, и из двух отдельно стоящих флигелей по сторонам парадного двора. Все здания имели полуподвальные, перекрытые кирпичными сводами этажи. Центральный корпус дома, выше цокольного этажа, был сооружен из дерева.
Интересны по своей архитектуре и все остальные постройки усадьбы П. В. Лопухина Введенское: церковь, ротондальная колокольня, завершенная необычным для Н. Л. Львова шпилем, хозяйственные сооружения, среди которых выделялось длинное, пятидесятисаженное здание конного двора.
в живописной планировке парка, расположенного на склоне холма перед домом, можно отметить интересную систему посадки деревьев кругами. Высокие сосны, соприкасаясь кронами и расширяя круг кверху, образовывали своеобразный «букет».
Много усадеб было построено по проектам Н. А. Львова и на Украине. Несомненно участие Николая Александровича в строительстве Диканьки (Полтавская область) — усадьбы, принадлежавшей в конце XVIII века В. П. Кочубею, племяннику А. А. Безбородко. Могущественный покровитель архитектора, А. А. Безбородко неоднократно давал ему заказы на строительство не только казенных зданий, но и для себя лично, для своих собственных владений в Петербурге, Москве и на Украине. Так, например, Н. А. Львов проектировал храм для усадьбы Безбородко Стольное в Черниговской губернии. И это далеко не полный перечень архитектурных сооружений Николая Александровича.
В строительстве сельских усадеб Н. А. Львов развивал прогрессивные принципы садово-паркового искусства. Новая для того времени живописная планировка парка позволяла использовать территорию, мало пригодную для сельского хозяйства (пересеченная оврагами местность, низменность и т. п.), как, скажем, в Никольском или Василеве, и найти в ней композиционную основу, «приумножив природные красоты искусством», создав здесь, например, зеркальные пруды или журчащие источники и шумные каскады. Парковые сооружения, соединявшие в себе погреб с павильоном и, как правило, размещавшиеся Н. А. Львовым вблизи дома, напоминают молочную ферму парка в Павловске. Придорожные источники — фонтаны, предназначенные для практических надобностей и служившие в то же время прекрасным украшением дорог, являлись развитием идеи устройства фонтанов как на дорогах к дворцам в окрестностях столицы, так и в городах.
Развивая русские архитектурные традиции в классических формах, в частности, акцентируя в композиции переход от тяжелого низа к легкому верху, зодчие конца XVIII века с большим мастерством использовали местные условия. Так, например, Н. А. Львов с успехом применял камень (валун) в его естественном виде. Форма, цвет, размеры камня получали в его произведениях архитектурную значимость, содействуя выявлению массивности основания здания или. монументальности форм небольших сооружений. Иногда, наоборот, архитектор маскировал материал и достигал облегчения здания кверху средствами одной архитектурной формы как, например, в церкви в Мурине.
В разносторонней деятельности Н. А. Львова особое место занимают его работы по изысканию новых строительных материалов и новых методов сельского огнестойкого строительства. Использование грунта как строительного материала известно издавна. Николай Александрович взял на себя инициативу практического решения этой задачи в государственном масштабе и сделал попытку распространить землебитные строения по всей стране, особенно в безлесных губерниях. Для этого необходимо было создать кадры хорошо обученных строителей, так как это дело требовало большого практического опыта и технических знаний. Со свойственной ему энергией Н. А. Львов добился издания указа от 21 августа 1797 года об учреждении под его руководством в селе Никольском училища землебитного строения для обучения крестьян с целью доставлений сельским жителям «здоровых, безопасных, прочных и дешевых жилищ и соблюдения лесов в государстве». Выпускники училища успели при жизни Н. А. Львова построить несколько землебитных зданий, из которых до последнего времени сохранился только Приоратский дворец в Гатчине — место жительства великого приора (в 1796 году царь Павел I принял звание великого магистра ордена Мальтийских рыцарей — «приория»).
Нижние части стен Приората возводились путем набивки земли между щитами. Когда стены довели до уровня перекрытия между первым и вторым этажами, строители применили кладку Стен из земляного кирпича, а затем вновь перешли к простой набивке. Набивка землей велась слоями, с проливкой известью через каждые 5—6 см. Толщина стен на уровне первого этажа — 78 см, на уровне второго — 62 см. Чтобы облегчить
нагрузку на первый этаж, Н. А. Львов придумал (это было новшеством) дощато-кессонную конструкцию перекрытий. Интересна также попытка внедрения изобретенного им нержавеющего дешевого кровельного материала — так называемого «каменного картона», для производства которого он сконструировал особую машину.
Таким образом, Н. А. Львов представляет собой своеобразную фигуру в истории русского зодчества. И даже не являясь специалистом, посвятившим себя всецело одной профессии, как большинство других великих архитекторов, Николай Александрович занимает почетное место в русской классической архитектуре. Пожалуй, ни один архитектор не имел такой широты интереса к самым разнообразным сооружениям.
Особенно высокое профессиональное мастерство Н. А. Львов проявил в усадебном строительстве. И здесь также следует отметить его своеобразный подход к комплексному решению всего архитектурного ансамбля усадьбы, включая и второстепенные постройки. Все это вместе с новаторством в области строительства ставит его в ряд интереснейших русских зодчих конца XVIII века.
Талант, проявившийся у Н. А. Львова к архитектуре и литературе, сочетался с другими незаурядными способностями. Он был прекрасный музыкант, сочинил несколько комических опер («Сильф, или Мечты молодой женщины», «Ямщики на подставе» и др.), одним из первых указал на многоголосный склад русского хорового пения. И если верно, что архитектура есть застывшая музыка, то гармонию, которая жила в душе гениальной зодчего, мы имеем возможность хотя бы частично созерцать в дошедших до нас архитектурных памятниках.
Н. А Львов об архитектуре и садово-парковом искусстве
Назначение архитектуры Н. А. Львов видел в том, чтобы служить «общему блаженству». Он обращал внимание всех зодчих на необходимость учитывать условия жизни России (природу, климат, рельеф местности). Целесообразность того или иного украшения, считал он, должна вытекать из того, где, на каком месте и для какой цели строится здание. «Украшение только то у места, которое вид надобности имеет: кружки, крючки и падинки на пропорциональном строении не более оное украшают, как парче- вые заплаты на стройном гладком кафтане».
Большое значение придавал Николай Александрович вопросам освещения, подчеркивая прежде всего органическую связь светового решения с общим замыслом произведения. В культовом сооружении он усиливал эффекты освещения по направлению к главному месту действия — алтарю. «Церковь освещена по мере возможности каждого места, т. е. трапеза умеренно, середина церкви противу трапезы вдвое, в алтарь вчетверо», — пояснял он. Свою конструкцию двойного купола (пример — мавзолей в Никольском) он объяснял необходимостью пропуска света из невидимых изнутри окон барабана второго купола с росписью, изображавшей небо,— создавался эффект света, льющегося как бы из открытого свода.
Имели глубокий смысл его советы о рубке леса для строительства (категорическое возражение против рубки деревьев, когда они в соку), об употреблении для кладки стен извести из ноздреватых белых камней (рекомендация жечь ее из похорского камня, хота при этом получается не столь белая известь, но зато она «в стене надежнее и в цене дешевле»). Им написана книга «Русская пиростатика», где дается собственная рациональная конструкция печи для обжига извести.
Значительный интерес представляют высказывания Николая Александровича относительно садово-паркового искусства. В те времена во Франции преобладали регулярные парки, в Англии — пейзажные. Н. А. Львов считал, что наши сады должны быть «ни аглинские, ни французские, а наши собственные и изобретенные самими нами», они должны называться «российскими». Надо было искать середину между двумя вкусами. Отказавшись от строгой регулярности, Н. А. Львов «так связал обоих садов свойства, что неприметное их разделение более в плане, нежели в самой вещи означается». Призывая к разумному преобразованию природы, Николай Александрович зло иронизировал над неестественностью французских садов и над крайней симметрией, которая, ножницами «изуродовав мирты, пальмы, даже самый кипарис, превращала деревья в медведей, в пирамиды, в дельфинов и наполнила сады наши зелеными неподвижными уродами, которые стали ни пень, ни дерево. По ее аршинному закону... половина сада представляет не что иное, как повторение другой половины, так что, увидя первую, другую никто и смотреть не пожелает». Используя элементы регулярной планировки, Н. А. Львов следовал той симметрии, которая позволяла применять «разнообразность в подробностях». Он прибегал к прямым аллеям в натуральном саду, но устранял «единообразность прямой линии», вводя в композицию естественно растущие деревья и живописно разбросанные парковые сооружения.
Одним из основных требований Николая Александровича к парковым композициям было широкое использование естественных природных условий (рельефа местности, водных источников, растительности) и согласование всей композиции с окружающим пейзажем. Для него стало правилом умение связывать виды внутри сада с общим ландшафтом.
Н. А. Львов придавал большое значение движению, т. е. созданию оживляющих элементов за счёт умелого использования ветра, воды, водопадов, да и самих людей. Он стремился к всестороннему использованию не только местных природных условий, но и особенностей времен года, искал, например, декоративные средства с учетом особенностей русской зимы. «Нашего климата холод столько разных явлений может прибавить садам! Явлений тем менее известных, что нигде, кроме нашей земли, употребить нельзя, и стужа более должна искусство садов обогатить, нежели ограничить пределы оных».
Обращаясь к садово-парковым сооружениям, мы должны отметить характерное для Н. А. Львова стремление тесно связать их с окружающей природой и приспособить к практическим жизненным требованиям. «Все садовые здания... украшают такие части, где самая надобность столько же, сколько и красота, определила их место». Именно так было в большинстве его усадеб.
Планировку усадеб Н. А. Львов разрабатывал применительно к данному участку, учитывая при этом все его природные особенности и стремясь улучшить его. Одним из существенных средств достижения этого было осушение болот и создание водоемов на базе небольших речек (Знаменское, Василево) или ключевых источников (Никольское). О большом внимании к гидротехническим вопросам свидетельствует и то, что в программе училища землебитного строения было предусмотрено обучение технике строительства водоводов, плотин, мостов.
Другие новости по теме:
Значительно расширили его кругозор и путешествия за границу (Франция, Голландия, Германия, Бельгия). Там он почти ежедневно бывал на концертах, посещал театры, картинные галереи и музеи, осматривал знаменитые архитектурные ансамбли.
Общая эрудиция и прекрасное владение несколькими иностранными языками определили его дальнейшую службу и судьбу. При содействии крупного дипломата П. В. Бакунина он поступил в Коллегию иностранных дел. В конце 70-х годов знакомится с поэтом Г. Р. Державиным и становится даже его родственником (овдовевший Державин женился на свояченице Н. А. Львова). В 1779 году под наблюдением Державина в Петербурге велась перестройка дома общего собрания в Сенате. Для его украшения Н. А. Львов составил сюжеты барельефов, выполненных Рашеттом. В это же время образовался Державинский кружок, членами которого стали Г. Р. Державин, В. В. Капнист, Н. А. Львов, И. И. Хемницер, А. В. Храповицкий, М. Н. Муравьев, А. М. Бакунин и А. Н. Оленин. К кружку примкнули также два выдающихся художника — Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский. Душой этого замечательного коллектива вскоре стал Н. А. Львов, считавшийся «гением вкуса, утверждавшим произведения друзей своею печатью». Высоко ценя Николая Александровича, Державин дал ему такую характеристику: «Он был исполнен ума и знаний, любил науки и художества и отличался тонким и возвышенным вкусом, по которому никакой недостаток и никакое превосходство в художественном или словесном произведении укрыться от него не могло. Люди, словесностью, разными художествами и даже мастерствами занимающиеся, часто прибегали к нему на совещание и часто приговор его превращали себе в закон...»
Около 1780 года Н. А. Львов тайно обвенчался с М. А. Дьяковой — тайно, потому что ее родители не соглашались на этот брак (позже все-таки признали его).
В 80-е годы в полную силу развернулось многогранное дарование Н. А. Львова. В 1780-м получили официальное утверждение его проекты Иосифовского собора в Могилеве и Невских ворот Петропавловской крепости, через два года — проект Почтамта в Петербурге, в 1785 году — Борисоглебского собора в Торжке. К 80-м годам относятся проектирование и строительство ряда усадебных сооружений; церкви и колокольни в Арпачеве и в селе Александровском, церкви села Мурина, дома, мавзолея и хозяйственных построек в Никольском (Черенчицах), ансамбля Александровой дачи близ Павловска, дома в Райке-Знаменском, Летнего домика в Ляличах, проекты Выборгской, Валдайской и Колыванской церквей и ряда жилых домов в Петербурге и Москве и, наконец, проекты здания Кабинета и Казанского собора в Петербурге. Имя И. А. Львова становится столь известным в архитектурных кругах, что в январе 1786 года Совет Академии художеств присуждает ему звание почетного члена Академии. К этому времени он уже состоял членом Российской Академии и как крупный деятель в области литературы (с 1783 года).
Николай Александрович плодотворно занимался и вопросами экономики государственного хозяйства, в частности изысканием новых видов топлива. Он глубоко интересовался сельским хозяйством и состоял членом Вольно-экономического общества. Им подготовлены специальные книги о сельском хозяйстве, в которых рассматривались вопросы сбережения лесов и их посева, земледелия вообще, хмелеводства, садов и пр.
Занимался И. А. Львов и коммерческой деятельностью. Совместно с Державиным он создал предприятие по торговле хлебом, а позднее стал и владельцем пивоваренного завода в Петербурге.
Кроме перечисленных дарований и увлечений, он обладал еще незаурядными спо-собностями рисовальщика и гравера, был собирателем и исследователем русской народной песни, рудоискателем, механиком, изобретателем.
Архитектурное творчество Н. А. Львова оказало огромное влияние на развитие русского классицизма, и некоторые его архитектурные замыслы легли в основу произведений современных ему и позднейших русских зодчих. Интересно и то, что ремеслу своему из строительного искусства он не обучался в академиях и вопрос о его архитектурном образовании до сих пор остается открытым. Бесспорно лишь то, что это — человек, щедро одаренный природой. Но в то же время он обладал огромной работоспособностью и неиссякаемым стремлением к самообразованию. Большое значение сыграло его знакомство с крупнейшими памятниками мировой архитектуры. Н. А. Львов, как выражались его современники, «везде все видел, замечал, записывал, рисовал...»
Ко второй половине XVIII века относится появление большого количества усадебных комплексов в живописных местах Верхневолжья. И наиболее значительные из них в художественном плане связаны с именем Н. А. Львова — архитектора, являвшегося одним из наиболее ярких выразителей стиля зрелого классицизма в русской архитектуре.
Особенно много он строил в Тверской области. Строгие формы наряду с причудливой фантазией, тщательная продуманность функционального назначения здания и вместе с тем яркий, весьма своеобразный художественный образ — таковы отличительные черты творчества этого великолепного мастера. Сказанное прежде всего следует отнести к памятникам усадебного искусства, где П. А. Львов показал себя не только как первоклассный архитектор, но и как талантливый паркостроитель.
В начале 90-х годов XVIII века Н. А. Львов оставил службу и поселился в Никольском-Черенчицах, где занялся сельским хозяйством и литературой.
Великолепный комплекс усадьбы «Знаменское-Раек» (Торжокский район) включает в себя весьма внушительный ансамбль с овальным парадным двором, опоясанным колоннадой, и пейзажный парк (1787—1799). Архитектура дворца с портиками на высоких подиумах и бельведером-ротондой, безукоризненно пропорциональная и геометрически ясная, говорит об увлечении Н. А. Львова творчеством и теоретическим наследием итальянского зодчего эпохи Возрождения А. Палладио. На втором этаже хорошо сохранилась торжественная анфилада залов, украшенных живописными панно, росписями, выполненными в технике гризайль, лепным убранством. К сожалению, почти ничего не осталось от некогда многочисленных павильонов усадьбы.
В круг произведений Н. А. Львова включаются и некоторые сооружения усадьбы Прямухино (Кувшиновский район Тверской области), принадлежавшей с 1779 года Л. П. Бакуниной, тетке жены Николая Александровича. Сын ее А. М. Бакунин был другом Н. А. Львова и членом литературного Державинского кружка. К «господскому деревянному с плодовитым садом дому» по проекту Н. А. Львова были пристроены два каменных флигеля с портиками и традиционным ордером колонн. В одном из флигелей находилась домовая церковь, в другом — кухня с погребами. Н. А. Львову принадлежит также проект церкви в Прямухине, построенной уже после смерти зодчего. Здание церкви было закончено в 1826 году, а освящение совершено лишь в 1836-м.
Архитектурная деятельность Н. А. Львова связана и с Петербургом с его пригородами. Его первые работы здесь часто выполнялись по заказу Екатерины П. Николай Александрович создал архитектурный ансамбль Александровой дачи вблизи Павловска. Дача па замыслу императрицы предназначалась ее внуку Александру и должна была стать не только местом увеселения и отдыха, но и служить воспитательным целям, чему способствовали архитектурные средства. Зодчий с большим мастерством использовал топографические особенности участка в строительстве храма и пруда. С его именем связано и создание на пруду... небольшого флота. В 1782 году Екатерина II даже подарила Н. А. Львову перстень стоимостью в 2000 рублей «за сделанные им очень красивые модели кораблей и другие небольшие работы для великих князей».
С именем Николая Александровича связаны также загородное имение А. А. Вяземского — Александровское на Шлиссельбургском шоссе, застройка бывшей мызы графов Воронцовых Мурино (Санкт-Петербургская губерния), усадьба поэта Г. Р. Державина в селе Званка Новгородской губернии.
Среди подмосковных усадеб творчеству Львова принадлежат два замечательных ансамбля — Вороново и Введенское.
Усадьба Вороново находится в 20 километрах от г. Подольска. Возникла она еще в XVI веке, однако подлинный ее расцвет относится к концу XVIII века, когда владелец А. И. Воронцов поручил Н. А. Львову строительство нового трехэтажного дома. В 1880 году усадьба была приобретена Ф. В. Растопчиным и представляла собой, по выражению мадам де Сталь, «одно из самых приятных загородных поместий». В 1812 году дом горел и в дальнейшем неоднократно перестраивался. В результате дворец, построенный Н. А. Львовым, не сохранился.
В усадьбе Введенское (Звенигородский район Московской области) с большим искусством использованы также особенности местности, связанные с положением участка на возвышенности, с которой открывался вид на долину реки Москвы, древний город Звенигород и Саввин-Сторожевский монастырь. Жилой усадебный комплекс первоначально состоял из прямоугольного, в плане, двухэтажного центрального корпуса с боковыми флигелями, соединенными с ним открытыми галереями-колоннадами, и из двух отдельно стоящих флигелей по сторонам парадного двора. Все здания имели полуподвальные, перекрытые кирпичными сводами этажи. Центральный корпус дома, выше цокольного этажа, был сооружен из дерева.
Интересны по своей архитектуре и все остальные постройки усадьбы П. В. Лопухина Введенское: церковь, ротондальная колокольня, завершенная необычным для Н. Л. Львова шпилем, хозяйственные сооружения, среди которых выделялось длинное, пятидесятисаженное здание конного двора.
в живописной планировке парка, расположенного на склоне холма перед домом, можно отметить интересную систему посадки деревьев кругами. Высокие сосны, соприкасаясь кронами и расширяя круг кверху, образовывали своеобразный «букет».
Много усадеб было построено по проектам Н. А. Львова и на Украине. Несомненно участие Николая Александровича в строительстве Диканьки (Полтавская область) — усадьбы, принадлежавшей в конце XVIII века В. П. Кочубею, племяннику А. А. Безбородко. Могущественный покровитель архитектора, А. А. Безбородко неоднократно давал ему заказы на строительство не только казенных зданий, но и для себя лично, для своих собственных владений в Петербурге, Москве и на Украине. Так, например, Н. А. Львов проектировал храм для усадьбы Безбородко Стольное в Черниговской губернии. И это далеко не полный перечень архитектурных сооружений Николая Александровича.
В строительстве сельских усадеб Н. А. Львов развивал прогрессивные принципы садово-паркового искусства. Новая для того времени живописная планировка парка позволяла использовать территорию, мало пригодную для сельского хозяйства (пересеченная оврагами местность, низменность и т. п.), как, скажем, в Никольском или Василеве, и найти в ней композиционную основу, «приумножив природные красоты искусством», создав здесь, например, зеркальные пруды или журчащие источники и шумные каскады. Парковые сооружения, соединявшие в себе погреб с павильоном и, как правило, размещавшиеся Н. А. Львовым вблизи дома, напоминают молочную ферму парка в Павловске. Придорожные источники — фонтаны, предназначенные для практических надобностей и служившие в то же время прекрасным украшением дорог, являлись развитием идеи устройства фонтанов как на дорогах к дворцам в окрестностях столицы, так и в городах.
Развивая русские архитектурные традиции в классических формах, в частности, акцентируя в композиции переход от тяжелого низа к легкому верху, зодчие конца XVIII века с большим мастерством использовали местные условия. Так, например, Н. А. Львов с успехом применял камень (валун) в его естественном виде. Форма, цвет, размеры камня получали в его произведениях архитектурную значимость, содействуя выявлению массивности основания здания или. монументальности форм небольших сооружений. Иногда, наоборот, архитектор маскировал материал и достигал облегчения здания кверху средствами одной архитектурной формы как, например, в церкви в Мурине.
В разносторонней деятельности Н. А. Львова особое место занимают его работы по изысканию новых строительных материалов и новых методов сельского огнестойкого строительства. Использование грунта как строительного материала известно издавна. Николай Александрович взял на себя инициативу практического решения этой задачи в государственном масштабе и сделал попытку распространить землебитные строения по всей стране, особенно в безлесных губерниях. Для этого необходимо было создать кадры хорошо обученных строителей, так как это дело требовало большого практического опыта и технических знаний. Со свойственной ему энергией Н. А. Львов добился издания указа от 21 августа 1797 года об учреждении под его руководством в селе Никольском училища землебитного строения для обучения крестьян с целью доставлений сельским жителям «здоровых, безопасных, прочных и дешевых жилищ и соблюдения лесов в государстве». Выпускники училища успели при жизни Н. А. Львова построить несколько землебитных зданий, из которых до последнего времени сохранился только Приоратский дворец в Гатчине — место жительства великого приора (в 1796 году царь Павел I принял звание великого магистра ордена Мальтийских рыцарей — «приория»).
Нижние части стен Приората возводились путем набивки земли между щитами. Когда стены довели до уровня перекрытия между первым и вторым этажами, строители применили кладку Стен из земляного кирпича, а затем вновь перешли к простой набивке. Набивка землей велась слоями, с проливкой известью через каждые 5—6 см. Толщина стен на уровне первого этажа — 78 см, на уровне второго — 62 см. Чтобы облегчить
нагрузку на первый этаж, Н. А. Львов придумал (это было новшеством) дощато-кессонную конструкцию перекрытий. Интересна также попытка внедрения изобретенного им нержавеющего дешевого кровельного материала — так называемого «каменного картона», для производства которого он сконструировал особую машину.
Таким образом, Н. А. Львов представляет собой своеобразную фигуру в истории русского зодчества. И даже не являясь специалистом, посвятившим себя всецело одной профессии, как большинство других великих архитекторов, Николай Александрович занимает почетное место в русской классической архитектуре. Пожалуй, ни один архитектор не имел такой широты интереса к самым разнообразным сооружениям.
Особенно высокое профессиональное мастерство Н. А. Львов проявил в усадебном строительстве. И здесь также следует отметить его своеобразный подход к комплексному решению всего архитектурного ансамбля усадьбы, включая и второстепенные постройки. Все это вместе с новаторством в области строительства ставит его в ряд интереснейших русских зодчих конца XVIII века.
Талант, проявившийся у Н. А. Львова к архитектуре и литературе, сочетался с другими незаурядными способностями. Он был прекрасный музыкант, сочинил несколько комических опер («Сильф, или Мечты молодой женщины», «Ямщики на подставе» и др.), одним из первых указал на многоголосный склад русского хорового пения. И если верно, что архитектура есть застывшая музыка, то гармонию, которая жила в душе гениальной зодчего, мы имеем возможность хотя бы частично созерцать в дошедших до нас архитектурных памятниках.
Н. А Львов об архитектуре и садово-парковом искусстве
Назначение архитектуры Н. А. Львов видел в том, чтобы служить «общему блаженству». Он обращал внимание всех зодчих на необходимость учитывать условия жизни России (природу, климат, рельеф местности). Целесообразность того или иного украшения, считал он, должна вытекать из того, где, на каком месте и для какой цели строится здание. «Украшение только то у места, которое вид надобности имеет: кружки, крючки и падинки на пропорциональном строении не более оное украшают, как парче- вые заплаты на стройном гладком кафтане».
Большое значение придавал Николай Александрович вопросам освещения, подчеркивая прежде всего органическую связь светового решения с общим замыслом произведения. В культовом сооружении он усиливал эффекты освещения по направлению к главному месту действия — алтарю. «Церковь освещена по мере возможности каждого места, т. е. трапеза умеренно, середина церкви противу трапезы вдвое, в алтарь вчетверо», — пояснял он. Свою конструкцию двойного купола (пример — мавзолей в Никольском) он объяснял необходимостью пропуска света из невидимых изнутри окон барабана второго купола с росписью, изображавшей небо,— создавался эффект света, льющегося как бы из открытого свода.
Имели глубокий смысл его советы о рубке леса для строительства (категорическое возражение против рубки деревьев, когда они в соку), об употреблении для кладки стен извести из ноздреватых белых камней (рекомендация жечь ее из похорского камня, хота при этом получается не столь белая известь, но зато она «в стене надежнее и в цене дешевле»). Им написана книга «Русская пиростатика», где дается собственная рациональная конструкция печи для обжига извести.
Значительный интерес представляют высказывания Николая Александровича относительно садово-паркового искусства. В те времена во Франции преобладали регулярные парки, в Англии — пейзажные. Н. А. Львов считал, что наши сады должны быть «ни аглинские, ни французские, а наши собственные и изобретенные самими нами», они должны называться «российскими». Надо было искать середину между двумя вкусами. Отказавшись от строгой регулярности, Н. А. Львов «так связал обоих садов свойства, что неприметное их разделение более в плане, нежели в самой вещи означается». Призывая к разумному преобразованию природы, Николай Александрович зло иронизировал над неестественностью французских садов и над крайней симметрией, которая, ножницами «изуродовав мирты, пальмы, даже самый кипарис, превращала деревья в медведей, в пирамиды, в дельфинов и наполнила сады наши зелеными неподвижными уродами, которые стали ни пень, ни дерево. По ее аршинному закону... половина сада представляет не что иное, как повторение другой половины, так что, увидя первую, другую никто и смотреть не пожелает». Используя элементы регулярной планировки, Н. А. Львов следовал той симметрии, которая позволяла применять «разнообразность в подробностях». Он прибегал к прямым аллеям в натуральном саду, но устранял «единообразность прямой линии», вводя в композицию естественно растущие деревья и живописно разбросанные парковые сооружения.
Одним из основных требований Николая Александровича к парковым композициям было широкое использование естественных природных условий (рельефа местности, водных источников, растительности) и согласование всей композиции с окружающим пейзажем. Для него стало правилом умение связывать виды внутри сада с общим ландшафтом.
Н. А. Львов придавал большое значение движению, т. е. созданию оживляющих элементов за счёт умелого использования ветра, воды, водопадов, да и самих людей. Он стремился к всестороннему использованию не только местных природных условий, но и особенностей времен года, искал, например, декоративные средства с учетом особенностей русской зимы. «Нашего климата холод столько разных явлений может прибавить садам! Явлений тем менее известных, что нигде, кроме нашей земли, употребить нельзя, и стужа более должна искусство садов обогатить, нежели ограничить пределы оных».
Обращаясь к садово-парковым сооружениям, мы должны отметить характерное для Н. А. Львова стремление тесно связать их с окружающей природой и приспособить к практическим жизненным требованиям. «Все садовые здания... украшают такие части, где самая надобность столько же, сколько и красота, определила их место». Именно так было в большинстве его усадеб.
Планировку усадеб Н. А. Львов разрабатывал применительно к данному участку, учитывая при этом все его природные особенности и стремясь улучшить его. Одним из существенных средств достижения этого было осушение болот и создание водоемов на базе небольших речек (Знаменское, Василево) или ключевых источников (Никольское). О большом внимании к гидротехническим вопросам свидетельствует и то, что в программе училища землебитного строения было предусмотрено обучение технике строительства водоводов, плотин, мостов.
Другие новости по теме:
